ОГЛЯНЕМСЯ ВОКРУГ, ГДЕ ЖЕ МЫ ОЧУТИЛИСЬ…

Избирательная кампания

Николай Галко: Не хотелось бы высказывать такую оценку, но и без нее невозможно обойтись. Профсоюзы, на мой взгляд, во время избирательной кампании оказались на задворках, не претендуя на одну из главных ролей. Претензии председателя Федерации Леонида Козика на крупные ставки выглядели комедийными. Он предлагал провести сбор подписей силами профсоюзных активистов в пользу Лукашенко, естественно, но в лакейских услугах не нуждались. Потом он же заявлял, что все в период выборов решает Федерация, как самая крупная организация. И это заявление никто всерьез не воспринял.

И что теперь остается делать Федерации? Бросается в глаза стремление официальных профсоюзов спрятаться в развлекательной сфере. Посмотришь сайт Федерации, там изо дня в день одна и та же тема. Соревнования по дартсу, по бильярду, по лыжам, конкурсы чтецов, певцов и тому подобное. И это в тот период, когда народ гудит , народ обсуждает и дикие милицейско-гэбэшные расправы над участниками митинга протеста 19 декабря, когда практически всех возмущает рост цен, когда многие озадачены массовыми сокращениями рабочих пока на отдельных заводах.

Заметим, что Федерация располагает не только сайтом, но и газетой, радиостанцией. В этом смысле независимые профсоюзы выглядят несравнимо беднее. Все, что они могут себе позволить, так это издание малотиражных информационных бюллетеней. Но не хватает не только газет и радио, о доступе на телевидение и мечтать в наших условиях пок аневозможно, независимые профсоюзы, мне кажется, устраняются от определения ясной позиции в этой сложной политической и экономической ситуации.

Многие и многие члены независимых профсоюзов и официальных участвовали в разных избирательных акциях, как граждане. Они были наблюдателями, они шли на площадь, они подвергаются репрессиям.

Выходит, что профсоюзные силы не стояли в стороне.

Александр Бухвостов: Нет, так говорить вряд ли можно. Руководящие органы независимых профсоюзов в отличие от ФПБ не высказывали поддержки ни одному из кандидатов в Президенты. Кажется, только профсоюз РЭП активно помогал одному из кандидатов, и руководители этого профсоюза входили в команду этого претендента. Хорошо или плохо это? Думаю, что если бы был один кандидат от демократических сил, то его бы поддержали все независимые профсоюзы и профсоюзные организации . Многие активисты независимых профсоюзов, следуя своиму гражданскому долгу, входили в команды кандидатов, участвовали в сборе подписей, выдвигались наблюдателями на избирательные участки и активно работали в кампании “За свободные и справедливые выборы”.

Если говорить о Федерации профсоюзов, то необходимо отличать корпоративную “верхушку” ФПБ и отраслевых профсоюзов, их апарат от работников предприятий и организаций, рядовых членов профсоюзов. Как нет свободных выборов президента и национального собрания, так уже давно нет свободных выборов и в профсоюзах. Над всем довлеет административный ресурс режима Лукашенко. Диктаторы хотят, что бы народ их любил и боялся, стремятся всеми мерами превратить свободных работников в рабов. Послушный рабочий скот, которым можно понукать и требовать благодарность за пайку. Белорусский диктатор в этом преуспел, введя контрактную систему в массовом порядке и идеологический контроль на предприятиях. Нам необходимо определиться, как продолжать работу по расширению влияния независимых профсоюзов на предприятиях и убеждать людей, что так дальше жить нельзя. Сейчас Лукашенко проводит психическую атаку на всех, кто выступает против его режима. Он угрожает всем, пугает армией. Но народ его уже отвергает… Оппозиции надо определяться, как бороться дальше…

Долго ли будем бояться?

Николай Галко: Если человека заботят не только сон, еда и секс, то он не может не думать, не оценивать тех событий, которые перевернули ритм жизни 19 декабря. Это страшная и черная дата, но сейчас я хочу поговорить о том, в каком состоянии пребывает наше общество сей день, сей час. Многие люди склонны считать, что установилось затишье, благодарят власть, а то бы началась гражданская война. А многие, их не меньше, чем первых, квалифицируют действия власти, как преступные.

Нет митингов, нет пикетов и манифестаций, люди не рвутся на площадь. Возможно, их прижал к земле, заставил даже дышать, как говорится, через тряпочку, страх репрессий, вал которых, разогнавшись, не останавливается. Против собственного народа объявлена тихая, но злобная война. Она не может не пугать. И поэтому многих людей охватила апатия, досада, мол, в стране, попавшей в капкан дикого диктата, перемен все равно не добьешься. И надо перетерпеть. Но затишье ли это? Возможно, невидимые пружины сопротивления автократии, сжимаясь, копят запас взрыва? Народы Египта и Туниса явили миру пример яростной ненависти к президентам, засидевшимся на “тронах”.

Власть, которая спрятав в чехлы милицейские резиновые дубинки, рассылает по офисам и квартирам бригады сыщиков, бесцеремонный стиль, которых очень сильно напоминает повадки грабителей: изымаются деньги, компьютеры, диски, флэшки, книги, рукописи… Власти хотелось бы даже не затишья, а полной тишины, вплоть до казарменного или кладбищенского вариантов.

Многих поразила так называемая “медвежья болезнь”, и это естественно, когда тебя сбивают с ног тренированные люди в черном, топчутся по тебе, волокут в автозак, а потом судья, заплющив глаза и заткнув уши, упекает тебя в тюрьму, то поневоле будешь бояться.

Но состояние общества определяется в итоге не теми, кто обкакался от страха, а теми, из кого не выбить никакими дубинками чести и тяги к свободе и демократии. Страх парализует трусов, но далеко не все же трусы. Даже безобиднейшие из зверюшек, зайцы, и те в минуты опасности становятся на дыбы.

Многие граждане проснулись. Слишком громким был топот грязных сапог, слишком отвратительной ложь, слишком откровенной фальшь.

Александр Бухвостов: Нынешнее состояние общества можно оценивать по разному. Оно поляризуется, разделяется, довольно большая прослойка тех, которым все происходящее вокруг – “до лампочки”, их несменяемый принцип “а нам все равно”. Они непрочь бравировать тем, что даже довольны своей жизнью. Хотя эта белорусская жизнь далека от европейских стандартов, но наши обыватели до них и тянуться не хотят. Именно эти люди и пугаются больше всех. Они следят за хроникой и могут даже злорадствовать, ага, дали Некляеву палкой по голове, так ему и надо. А чего, мол, без разрешения переться на эту площадь?! Я внимательно слежу за общественной жизнью в Гомеле, обмениваюсь информацией со многим товарищами. Да, у нас неамло таких людей, которые все события до площади, на площади и после площади оценивают совсем иначе, чем мы с вами. Они не осуждают жестокость милиции и спецназовцев. Для них самих кровавый разгон мирных людей – нечто вроде фильма. Словно черепа трещали не у реальных людей, а у манекенов.

Кстати, в Гомеле вал репрессий не затихает, наоборот, поднимается, с обысками начали приходить даже к тем, кто просто не захотел ни за кого голосовать. И такие граждане, как видим, вызывают аналогии с худшими страницами истории Советского Союза. Мать рассказывала, что страх в период всеобщего хапуна парализовал многих, такова уж природа человека. Этот печальный инстинкт насторожил и наших обывателей. А вдруг арестуют и посадят. Упекут по полной катушке или вовсе пристрелят…

Как услышать правду?

Николай Галко: Часто употребляется термин “информационная война”. Причем, он становится обвинительным в устах власти по отношению к оппозиции, к западноевропейским демократиям, к российским телеканалам. Конечно, тут надо разделять разные направления. Когда из Москвы начинается регулярная трансляция документального сериала “Крестный батька”, посвященного известному герою, это похоже на артиллерийскую подготовку, начатую по команде из кремлевских кабинетов. Но сама оппозиция практически лишена доступа к СМИ.

Называя тот или иной информационный поток военным приемом, власть признается, что она очень сильно боится правдивой информации. И чтобы предвосхитить, погасить очаги правды, власть как раз и разжигает очаги информационной войны во имя самозащиты. Представьте себе, что по белорусским телеканалам покажут не только официальный фильм о событиях на площади, но и ту ленту, где все события рассматриваются под иным углом. Очень многие пропагандистские конструкции треснут и рассыплются.

Надо ведь надо разобраться, кто зверски избил Владимира Некляева, не только великого поэта, именно, великого, но и кандидата в президенты? У милицейских говорунов не сходятся концы с концами. Вначале на своем сайте сообщают, что сотрудники милиции пресекли преступные намерения группы Некляева. Потом стали уверять, что на него напали конкуренты из группы Статкевича. Но в тюрьму упекли жертву (за что?!).

Власть предпочитает вести диалог с гражданами или дубинками или ложью.

О какой морали в общесте можно вести речь, если главный врач больницы “скорой помощи” становится фигурантом милицейской паскудной операции. Избитого поэта выволакивают из палаты и везут в тюрьму. А врач проводит совещание с персоналом и инструктирует, как надо рассказывать об этом диком происшествии.

Рабское послушание проявляют и журналисты, поспешившие назвать преступниками тех, кто вышел на площадь

Александр Бухвостов: Мне кажется, что развязана не столько информационная война, сколько налажена информационная блокада в стране. Далеко не все телезрители имеют спутниковые телеантенны, не все могут смотреть канал БелСАТ или оригиналы российских новостных и аналитических выпусков, к нашему зрителю они попадают кастрированными усилиями белорусских цензоров.

Человек живет в ограниченном информационном пространстве, он начинает верить тому, что слышит по БТ. Граждан постоянно, постоянно и постоянно обманывают, квалифицированно преподносят ложь. Многие лишены возможности получать информацию из разных источников, сравнивать ее. Политические партии, независимые профсоюзы лишены возможности издавать полноценные газеты, иметь сайты в Интернете, выступать по телевидению и радио. Власть сводит информацию о многогранной жизни к сообщениям о том, как плохо живется людям во всем мире, кроме Беларуси, и как мудро действует наше правительство, наладив счастливую жизнь.

Тех, кто имеет доступ к интернет–пространству, уже не обманешь, они живут по иным представлениям.

Николай Галко: А как бы вы оценили, Александр Иванович, пропорции расслоения?

Александр Бухвостов: Думаю, что большая часть народа настроена демократически, имеет антиправительственные настроения. Шестнадцать лет мы слышим одно и тоже, поток сладких обещаний. Уровень жизни поднимается, но остается намного ниже европейского. Нет идеи, во имя которой можно было бы терпеть какие-то несовершенства бытия. В советские времена довлела идея великой страны. Этого сейчас нет – мировой могучей державы, сильной ракетной армиии, космического превосходства.

Сейчас этого нет. Власть оседлала идею независимости, национального возрождения, суверенитета. Даже скопировала у оппозиции форму лозунга « Я люблю Беларусь», где слово «люблю» заменено изображением сердца. Этот слоган был символом Конгресса демсил в 2005 году. Но не эти идеи определяют сейчас стабильность в обществе, а материальный компромисс. Сносные условия жизни за демократию и свободу. Эта социальная конструкция в Беларуси довольно хрупкая. Режим её поддерживает репрессивным аппаратом: спецслужбы, ОМОН, суды, а на предприятиях краткосрочные контракты и идеологические службы.

Мы попали в феодализм

Николай Галко: Александр Иванович, но нам упорно навязывают сейчас идею исключительности белорусской экономической модели, мы этим вроде бы должны гордиться, делиться опытом с загнивающей Европой.

Александр Бухвостов: Миром овладела сейчас идея глобализации. В своем болоте, на своей кочке долго не усидишь, все страны стараются торговать с максимально большим количеством партнеров, все жадно ищут новые, лучшие технологии, все тянутся к товарам известных марок. “Покупайте белорусское” – это лозунг, который вызывает у потребителей больше насмешек, чем серьезной реакции. Люди получили возможность переезжать из страны в страну, белорус может укатить на заработки в Португалию, Польшу, США, размываются границы.

Николай Галко: И в то же время актуальной остается тема независимости. Особенно болезненна она для Беларуси. Сколько бы историки ни рассказывали о славном периоде Великого княжества Литовского, массы убеждены, что государственность свалилась на нас впервые и Лукашенко сейчас является единственным гарантом суверенитета, суть которого многим и многим согревает душу. Неизвестно, кто придет ему на смену, неизвестно, куда нас потянут, в сторону России или Евросоюза. Некоторые зарубежные политики, деятели культуры, включая того же Кустурицу, который на своем самолете прилетал к Лукашенко и восхищался, мол, вы молодцы, так и надо этим америкосам, нечего перед ними склонять голову. Но на мой взгляд, считать Лукашенко гарантом незавимости очень опрометчиво. Один человек, какую бы должность он ни занимал, в роли гаранта – это знак большой беды. В условиях, когда парламент низведен до уровня театра марионеток, когда суды, прокуратура и другие государственные учреждения ждут по каждому поводу указаний, независимость может исчезнуть по причине несварения пищи в желудке одинокого гаранта. Похвалы по поводу стойкости также звучат не по адресу. Это не стойкость, это попытка обманывать всех и вся, и на этой лжи иметь дивиденды. Но так долго продолжаться не может. У нас народ поставлен на колени, он не может высказать свое мнение, в каком союзе и с кем он хочет быть.

Александр Бухвостов: Если глянуть на наше общество, на наше государство, то они имеют многочисленные признаки феодализма. Капитализм предполагает развитие свободы, конкуренции. Конкуренция в борьбе за власть, в борьбе за потребителя, за рынки. Каждый может включиться в это соревнование. У нас отсутствует политическая конкуренция, состязание идей, платформ. Даже если бегло проследить за хроникой президентских выборов, то мы обнаружим, что многие из тех, кто дерзнул включиться в борьбу за власть, оказались за решеткой. Директоров заводов бросали в тюрьму только за то, что они высказывали намерение поучаствовать в избирательной кампании. Не смей перечить сюзерену, не смей становиться на его пути!

Были попытки у нас построить социализм, но уровень производительных сил еще не готов воспринять новые производственные отношения. То, что происходит в Беларуси – это атавизм.

Всей государственной собственностью в нашей стране распоряжается один человек, как при феодальном строе. Все кадровые назначения, вплоть да заводского уровня, принимаются в одном кабинете. Если бы не поддержка богатого соседа с Востока, то Лукашенко не продержался бы и одного срока. Мы для них словно лаборатория по испытанию различных социальных схем. Их самих устраивает олигархический капитализм, а наш феодализм им вроде бы не мешает.

Так же и многие наши граждане, получающие зарплату, пенсию, стараются не вникать в суть процессов. Мне хорошо, за шею не каплет – и ладно.

Воровать у нас можно

Николай Галко: В первые годы президентства Лукашенко чиновники, вплоть до министров, служили объектом насмешек, платили им мало, по крайней мере, в официальной ведомости значились мизерные суммы. Сейчас никто из них не жалуется на бедность. Пенсия у многих превышает два миллиона рублей. Прослойка из министров, директоров, начальников управлений прикормлена, осыпана благами, и у них есть стимул подавлять проявления тяги к демократии, к свободе беспощадно.

Александр Бухвостов: У меня есть один добрый знакомый, который руководит заводом. Он говорит, что также ощущает “оригинальность” руководства страны, но мне самому хорошо, и с какой стати мне рубить сук, на котором сам сижу? Правильно, чиновники, директора не жалуются, потому что они могут доить в свою пользу и бюджет предприятия, и участвовать в сомнительных финансовых схемах при закупке и продаже сырья, товаров. Какую зарплату надо получать, чтобы построить коттедж, который оценивается в миллион долларов?! А таких коттеджей вокруг городов выстроено столько, что не пересчитаешь. Даже директору крупного завода такое не под силу. Контроль за этим есть, но на шалости многих любителей комфорта власть смотрит сквозь пальцы, снисходительно, ворует сукин сын, но это же свой сукин сын.

02.03.2011